Директор Ленинского мемориала Лидия Ларина недавно отметила свое 50-летие. Многие помнят ее как руководителя виртуозного и очень успешного (в том числе за рубежом) коллектива «Русская душа», где она играла на балалайке. Много лет она посвятила музыкальной педагогике, возглавляла отделение в музыкальной школе, кафедру инструментального исполнительства в УлГУ. Но в 2011 году Ларина неожиданно для многих стала директором Ульяновской филармонии, а в 2016 году возглавила Ленинский мемориал, куда вошла и филармония. Ларина стала управленцем и теперь во время интервью она говорит о «производстве музыкального продукта».
– Слышу, сколько людей содрогнулись от этой формулировки…
– Я в это вкладываю нечто большее, чем продукт в обертке. Мы работаем с людьми, для меня важно, чтобы посещение филармонических концертов стало важной частью их жизни. В этот «продукт» входит все – и здание, куда приходит человек, и персонал, который его встречает, и дирижер за пультом, и приглашенные исполнители. Минуты удовольствия для человека – за ними стоит длительный и сложный процесс, это целая миссия.
– Что из себя представляет сегодня Областное государственное автономное учреждение культуры «Ленинский мемориал»? И что за название – «Ленин-центр», которое вы в последнее время размещаете на ваших баннерах?
– «Ленин-центр» – это бренд, и не более того. Зарегистрированный товарный знак для продвижения нашей деятельности. Мы не отходим от имени Ленина, который является «базовой составляющей» нашего города, как бы кому не хотелось. Музею Ленина в мемориале – более 50 лет, другие отказывались от этой темы, а музей стоял на своем, будучи предан этой идее. Мы продолжаем эти традиции новыми средствами. Это действительно центр, где проводятся форумы, дискуссии, выставки, встречи. Так что «Ленин-центр» – это брендированный синоним Ленинского мемориала. Ульяновская филармония существует внутри него, у нас два вида деятельности: музейная и филармоническая. Поэтому музыканты оркестров – сотрудники Ленинского мемориала, у них написано так: филармоническое направление, артист оркестра, допустим, духового.
– Объединение филармонической и музейной части под одной крышей – чья это идея?
– Она была продиктована временем. При создании Ленинского мемориала предполагалось сценическое пространство и зал на тысячу мест. Сцена мемцентра раньше всегда арендовалась для репетиций и выступлений симфонического оркестра, что было крайне неудобно, но он физически не мог находиться в небольшом здании филармонии. Мемцентр тоже претерпевал изменения: раньше политическая часть существовала отдельно от концертного зала. Директору исторического музея было сложно работать с залом. Когда мемцентр объединился с филармонией, все встало на свои места. Наша основа – симфоническая музыка, но и эстрадные коллективы предпочитают этот зал другим залам города. К тому же мы единый центр, поэтому, если вы пришли на концерт, вы заодно посмотрите выставку, в перерыве для вас проведут экскурсию. Это повод для того, чтобы вы потом вернулись и осмотрели весь музейный комплекс.
– Менеджер-универсал может руководить чем угодно. Но нет ли ощущения, что в «Ленин-центре» в одну упряжку впрягли музыку и советскую историческую лениниану?
– Я за чистоту отношений и жанров. Скрещивания нет и не будет. Каждое подразделение живет своей жизнью. Но я погрузилась в историческую тему, и это новый поворот в жизни. Для меня важно, какие у нас будут выставки. Для меня все равно, что продавать, если продукт качественный: концерт – значит, концерт. Не скажу, что менеджер может руководить чем угодно. Вряд ли я смогу управлять заводом. Чтобы понять внутренний дух организации, нужно иметь профильное образование, иначе это самодеятельность.
– Какова судьба законсервированного здания филармонии?
– Пока не будет принято решения о берегоукреплении, нецелесообразно проводить ремонт здания, это будет пустая трата средств. Все, что можно, мы сделали: укрепили сваи, собрали развалившиеся стены, перебрали и восстановили кровлю. Дальше нужно проводить серьезные ремонтно-реставрационные работы всего здания, а для этого сначала нужно укрепить берег. (По оценкам, на это потребуется около 2 млрд рублей из бюджета города, но таких денег в нем нет. – СГ). В здании филармонии в саркофаге хранится орган, в ноябре мы начнем перенос инструмента в Малый зал мемцентра, зал готов, и это будет один из лучших по акустике залов в Поволжье.
– Врио главы области Алексей Русских выразил удивление сметой на реконструкцию здания мемцента: запланированные два миллиарда израсходованы, а надо еще столько же.
– По распоряжению губернатора от 2018 года этими вещами занимается специализированная организация «Облстройзаказчик», которая проводит тендеры, заключает договора, ведет сопровождение строительных работ, принимает их и оплачивает. Наша задача – сохранить все, что мы обязаны сохранить, включая экспонаты музейной части, часть из которых перенесена, а часть нельзя демонтировать. Мемцентр – объект культурного наследия, тут все, вплоть до оконных шпингалетов, под охранными обязательствами. Работы ведутся не только снаружи, но и внутри здания. Хотя большой концертный зал пока не затронут. Улучшение его акустики – отдельный проект, над которым мы думали, приглашали специалистов. Есть много разных технологий, чтобы зал зазвучал. Но у него сложная геометрия: монументальные балконы этому не способствуют. Они тоже предмет охраны.
– Последние три года наш симфонический оркестр возглавлял молодой, работоспособный, по-хорошему амбициозный Илья Дербилов, теперь оркестр в отличном состоянии, возможно, он стал одним из лучших в стране…
– У оркестра должен быть первоклассный руководитель, который постоянно находится вместе с оркестром и осуществляет каждодневную работу над звучанием. Оркестр не будет развиваться без работы с приезжающими исполнителями и дирижерами, перестанет быть интересен самому себе. У оркестра должно быть много гастролей, но человеческий ресурс небезграничен. Мы так выстраиваем гастрольную политику, чтобы ежегодно у нас были гастроли по нескольким городам, а также за рубежом. В этом году должны были выступать в программе Олимпийских игр в Японии, но получили от организаторов письмо с извинениями – гастроли переносятся на следующий год. Московская государственная филармония проявляет к нам особый интерес, отсюда – много приглашенных артистов. В 2022 году ждем повторного выступления нашего оркестра на сцене Зала Чайковского, нас включили в план. Конкурировать сегодня стало сложно, потому что идеей поддержки симфонической музыки прониклись многие губернаторы, включая нашего. За два года мы приобрели инструменты на 40 млн рублей.
– В чем тогда смысл назначения Фабио Мастранджело художественным руководителем оркестра (оно состоялось в конце июня. – С.Г.)? Чем не устраивал Дербилов?
– Здесь нет такого: устраивал или не устраивал. Идет работа, у нас огромное учреждение, оркестр живет своей жизнью, дирижеры - своей, они приезжают и уезжают. Оркестр интересен, когда с ним работает много дирижеров.
– Но ведь Дербилов не собирался уезжать, он успешно работал, и приглашенных дирижеров было много.
– Его никто не выдавливал. Мы ориентировались на то, что он продолжит работу. Просто он принял решение уйти.
– Оркестранты обратились к врио губернатора, пишут, что с ними не посоветовались, что вопрос должен был бы быть обсужден на худсовете и они хотели бы работать с Дербиловым и дальше.
– Письмо отправили, но есть музыканты, которые думают по-другому.
– Чье это было решение – разделить должности главного дирижера и художественного руководителя?
– Мое решение. И решение Дербилова. Это было наше общее решение, что он занимается оркестром как главный дирижер и что будет другой художественный руководитель.
– Идея отделить оркестр от филармонии и сделать его автономным учреждением, которая с подачи Дербилова обсуждалась весной на встрече с губернатором Морозовым, – насколько она жизнеспособна?
– Да, я присутствовала на этом разговоре. Идея хороша, когда за ней есть четкая схема управления, развития, финансирования. Я тогда это и губернатору сказала.
– Можно ли считать, что вы обязаны своей карьерой Сергею Ивановичу Морозову?
– Своей карьерой я обязана родителям, которые заложили во мне крепкие корни. Вся моя жизнь связана с музыкой и управлением. На моем пути встречались люди, которые меня формировали как личность. Мой профессор консерватории. Декан факультета культуры и искусства Татьяна Никитина, которая пригласила меня на работу. Мои коллеги. Ульяновск, который я люблю. Сначала был губернатор Горячев, потом Шаманов, потом Морозов, и каждый из них в моей судьбе сыграл свою роль. Каждому из них я благодарна. Сегодня я человек системы, это сложно для музыканта. Я всегда себе говорила, что я свободный человек. В 1999 году ушла из филармонии, и для меня открылся большой мир стран и людей. Это был период, когда меня пригласили в оркестр народных инструментов в качестве концертмейстера. Мы с «Русской душой» поехали в Италию на конкурс, нам дали гран-при и пригласили в тур по всей Италии. Но в Ульяновске нам сказали: мы вас не отпускаем, вы работаете в филармонии. Я тут же написала заявление и не жалею, благодаря этому я увидела мир, мое становление пошло благодаря этой свободе. Поэтому как руководитель я никогда не откажу творческому человеку, чтобы тот поехал и творил. При всей своей свободе я руковожу огромным учреждением, у меня есть обязательства, есть учредитель и руководитель. Я буду работать на них, но, если мне что-то будет не нравиться, придется встать и уйти.
– Человек системы и свободный человек – это противоречие.
– Никакого противоречия. Свободный человек может мыслить и разговаривать и с руководством, и подчиненными. Только обладая этой свободой, я выжила.
– Был короткий период, когда вы возглавляли филармонию, а сестра – министерство культуры. Это помогало или создавало сложности?
– Как старшая сестра, я не одобрила то, что Татьяна стала министром. Она была не готова к этой должности, и это не позволило ей выстроить работу. Если бы она набралась аппаратного опыта, ей было бы проще войти в систему. Для нашей семьи это был сложный опыт. Теперь она нашла свой путь, живет в Москве, я рада за нее.
– Некоторые люди считают ваш стиль руководства жестким, говорят, что вас трудно переубедить. Это так?
– Я это слышу, знаю, понимаю. Но слабый руководитель нигде долго не задержится. И вашим, и нашим – это не про меня. Я командный игрок. Но последнее решение за мной, потому что все вопросы будут к руководителю. Когда я решу, что все, хватит, я встану и уйду. Но для меня важно мнение людей.
– Вы окончательно отложили в сторону балалайку?
– У меня всегда есть один-два студента, которые хотели бы у меня учиться. Поэтому заканчивается рабочий день, приходит ученик, у него инструмент и у меня – инструмент. Нельзя учить музыке, не показывая.
Сергей ГОГИН