Известные люди России, среди которых, к примеру, вдова Александра Солженицына, обратились к премьер-министру Михаилу Мишустину с просьбой не допустить краха книгоиздательской деятельности в стране, для чего в качестве первого шага включить книги в перечень предметов первой необходимости, производство и распространение которых поддерживаются государством.
Мишустин утвердил этот перечень в конце марта, и в нем не оказалось не только книг, но и печатных СМИ. СМИ через пару дней в перечне появились, потом опять исчезли. Их выхода, а главное - доставки к читателям добились совместными усилиями Минпечати и Минпромторг. Но книги так и остались за бортом премьерского документа, что говорит в первую очередь, конечно, о приоритетах заслуженного сборщика налогов Михаила Владимировича Мишустина и его нынешних подчиненных, сочинителей перечней. Приоритеты, на всех парах мчащие Россию к осуществлению кошмаров мировых литературных утопий.
Не буду сейчас о жестких реалиях недавнего прошлого, когда при Гитлере, например, неугодные книги сжигались на кострах. Есть и художественные воплощения идеи книгоборчества. И одно из этих воплощений изложено в романе Рэя Бредбери «451о по Фаренгейту». 451 градус по шкале, изобретенной немецким химиком Габриэлем Фаренгейтом, это температура, при которой воспламеняется бумага. Значение по привычной нам шкале Цельсия рассчитывается по довольно мудреной формуле: tоС = 5/9 (tоF - 32). По ней 451 градус по Фаренгейту соответствует 232,8 градуса по Цельсию.
Власти в государстве, которое описывает Брэдбери, сочли, что книги - зло и в соответствии с этим перестроили в том числе функции госорганов. Так, если раньше противопожарная служба была предназначена для борьбы с огнем и спасения от него людей и имущества, то по новому регламенту она стала пожарной службой. Пожарники по-прежнему принимали звонки от граждан и выезжали по вызовам. Изменился лишь характер самих этих вызовов - теперь это были сигналы о том, что в доме у N имеются книги - в нормальных домах должны быть только телеэкраны с интерактивными программами, когда гражданин при желании может стать участником любой из них или даже художественного фильма, который тут же сразу и показывается. Получив сигнал бдительного гражданина, пожарные выезжали по указанному адресу и из огнеметов сжигали и книги, и дом, где они находились, как бы обеззараживая это место. Хозяевам позволялось выносить из дома только самое необходимое.
По полям и лесам вокруг городов бродили в это время бывшие университетские профессора, исполненные миссии сберечь содержащиеся в книгах знания. Делали они это оригинальным образом: каждый заучивал какую-нибудь одну книгу наизусть и хранил ее в своей памяти. Сообщество считало, что когда годы мрака закончатся, и жизнь вернется в осмысленное русло, книги можно будет снова издать, вернув их людям. В финале романа на города на сумасшедшей скорости налетают военные самолеты, сбрасывают бомбы, попадая в первую очередь в огромные теле- и радиоцентры, и так же стремительно исчезают: война окончена. Оседает пыль от разгромленных зданий, появляется солнце, начинают петь птицы, бродячие носители книг идут в маленькие города, которые самолеты пощадили, и вместе с их жителями восстанавливают жизнь. Рэй Брэдбери полагал, вероятно, что одичание не может не приводить к войнам и смело облекал эту мысль в слово...
«451о по Фаренгейту» - это, конечно, метафора, но как показывает современная российская, в частности, действительность, уже не столь далекая от повседневности. То, что премьер страны «забывает» о книгах, говорит ведь о том, что сам он и вообще все они там, наверху, книг, видимо, не читают, и еще о том, что они не видят в них не только первой необходимости, но и какой-либо необходимости вообще. И чудовищна ситуация, когда от этой власти зависит, быть одному из двух величайших в истории человечества, наряду с колесом, изобретений - книгопечатанию или не быть. Книге быть или не быть. То есть быть ли тому, через что стало и все остальное, включая интернет, и что останется, когда интернет почему-либо исчезнет, и люди в книгах будут искать ответа на вопрос, что это было и можно ли и как подобное воспроизвести. Вот ведь о чем речь - не одними налогами жив человек, хоть Мишустин и пытается доказать, кажется, обратное.
Артур ТАНИЕВ