Уважаемая редакция! Обращаюсь к вам с просьбой помочь вернуть мне статус участника ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году, и, соответственно, возобновить выплату всех компенсаций и льгот, положенных участнику ЛПА на ЧАЭС.
С 2000 года форма бланка удостоверения утверждена новая: «Удостоверение участника ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС Серия Р». Проверкой Комиссии социальной защиты Ульяновской области выданное мне удостоверение участника ЛПА на ЧАЭC было признано недействительным. После этого ВТЭК изменила причину инвалидности с 1 июня 2000 года. Таким образом я был лишен статуса участника ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
А между прочим, по закону «причинная связь инвалидности, связанной с работами по ликвидации последствий аварии (в новой редакции катастрофы) на ЧАЭС и вопрос о причине инвалидности контрольному пересмотру не подлежат». Есть такое циркулярное письмо замминистра труда и социального развития А.И. Осадчих в Комитете соц.защиты от 28 октября 1999 года.
Мои данные внесены в Национальный радиационно-эпидемиологический регистр, где я состою на учете в Российском государственном медико-диагностическом регистре (РГМДР), регистрационный номер - 259021 с данными дозы облучения - 27,5 Рад (БЭР). Данная доза ионизирующего излучения составляет период неоднократного облучения с 01.08.1986 года по 18.09.1987 года.
Данных по дозам облучения с первых дней аварии на ЧАЭС нет, хотя я участвовал в ЛПА на ЧАЭС с 27 апреля 1986 года по 10 мая 1986 года. Из них десять дней работы непосредственно в зоне отчуждения.
Вот как это было. Эти дни я запомнил на всю жизнь.
27 апреля 1986 года, сдав груз и комплектующие изделия, которые были переданы мне ВНИИМП я поселился в гостинице г. Припяти, в это время уже работала на ЧАЭС аварийная группа ВПО «Союзатомэнерго», в составе группы был Игнатенко, зам. начальника «Союзатомэнерго». Ему и генералу Николаю Тимофеевичу Антошкину (начальнику штаба авиации Киевского военного округа) было поручено организовать засыпку активной зоны 4-го энергоблока песком. И уже 28 апреля я вместе с монтажниками «Южнотеплоэнергомонтаж», которые называли себя «Рэксы-короли», на пляже засыпал песок в мешки. Первые мешки загружались в вертолет, стоявший на клумбе около речного вокзала. Каждый день пребывания в зоне отчуждения (30 км зона) я получал по 1-2 рентгена.
А также собирал парашюты во время командировки в Киев на аэродромах, добровольно их доставлял на Черниговскую авиабазу и на временный пункт управления полетами вертолетов в районе Чернобыля, напротив п. Лелев. В них загружали песок по 15-20 мешков, которые зацепляли зацепами к бомбосбрасывателям для выгрузки в разрушенный реактор. Считаю, что этого одного эпизода из моей жизни достаточно, чтобы сказать, что был в моей жизни Чернобыль.
Но социальная защита и местные суды требовали - подай первичный документ. А где его взять? Подтвердить свое участие в ликвидации аварии на ЧАЭС я, по мнению комитета и суда, не смог, мое удостоверение признано недействительным.
С 28 апреля на ЧАЭС и в 30-километровой зоне питание было организовано бесплатно. Защита от радиации была неэффективна, мне выдавали респираторы и рабочую одежду, белье и обувь, постоянно приходилось через санпропускник проходить, меняя грязную одежду, обувь и белье. Необходима была частая помывка в душе. Дозиметрический контроль велся в то время службой дозиметрического контроля ЧАЭС.
Также я постоянно получал йодистый калий, беметин и другие препараты в целях выведения из организма радиоактивного йода. Беметин принимал по одной таблетке два раза в день в течение пяти дней, потом три дня перерыв, и так три курса. С 27 по 30 апреля по мере получения 5 бэр проводился контроль состояния крови.
Два раза выходил на связь с Ульяновском по спецтелефону «искра» и «вч». 28 апреля прибыли грузовики с борной кислотой в мешках - около клумбы речного вокзала, я цеплял их к вертолетам для сбрасывания в поврежденный реактор 4-го энергоблока.
29 апреля вместе с другими ликвидаторами разгружал свинцовые блоки. В этот день хоронили Володю Шашенок - работника «Смоленскатомналадка», умер он 26 апреля, в день аварии на ЧАЭС, он был первой жертвой Чернобыльской аварии. Похороны состоялись на кладбище (по-моему, в Чистоголовке, откуда он сам был родом). Там была и его жена, Людмила, я тоже был на этих похоронах. Его жена была в то время медсестрой МСЧ г. Припяти, там я 27 апреля получил первую меди цинскую помощь.
30 апреля меня поселили в гостинице Чернобыля, я продолжал выполнять работу, связанную с ликвидацией аварии на ЧАЭС. Вдоль автотрассы на Чернобыль вместе с сотнями людей, населением Чернобыльского района, заполняли мешки песком для сбрасывания в активную зону 4-го энергоблока с вертолета.
До конца участия в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, последние дни до 10 мая 1986 года жил в пионерском лагере «Сказочный» на берегу реки Уж. Вот такая моя история. Все то, что сказано в обращении к вам, до сих пор помню. Даже то, что в Припяти после эвакуации населения четко работали светофоры. Трагедия, беда, катастрофа, а они горят.
И несмотря ни на что, я верю, что имею право на достойную жизнь, на восстановлении моей чести, на право жить и умереть настоящим ликвидатором. Ведь Чернобыль в моей жизни был!
Если это мое обращение прочтут медсестра МСЧ г.Припять Людмила Шашенок и работник ЧАЭС Татьяна Яковлевна Паламарчук, буду признателен в случае вашего отклика, который может содействовать восстановлению справедливости в отношении меня.
Николай Колышкин, г.Ульяновск, улица Корунковой, 19.